— Но они, вероятно, действительно самые лучшие! — возразила Мирна, которая его почти не слушала. — Я ведь и приемной комиссией тоже заведовала! Секретари чуть с ума не посходили. А уж как они разозлятся, когда им придется рассылать все эти письма! И, вдобавок ко всему, я недавно обнаружила, что беременна!

— О-о… — протянул Финн.

Он подумал, что теперь-то уж Мирна точно не уйдет от своего барда. Единственное, что пришло ему в голову, было:

— Ну, по крайней мере, Коркорана ждет серьезное потрясение. Когда он увидит одну из своих новых учениц…

Финн был прав. Когда Коркоран на следующее утро вбежал в аудиторию с высокими каменными сводами, он застыл на пороге и едва не раззявил рот — но сдержался. Волшебник изо всех сил стиснул зубы. Он лучше любого другого знал, что его мужественный, благородный облик заставляет большинство студентов внимать его словам с благоговейным обожанием. Коркоран относился к своей внешности как к одному из лучших учебных пособий. Несомненно, отвисшая челюсть испортила бы все впечатление. Поэтому Коркоран сумел заставить себя улыбнуться. Но на пороге все-таки застыл.

Посреди разношерстной группы молодых людей, собравшихся в аудитории, возвышался огромный золотой грифон. «Во светится! Словно солнце!» — подумал ошеломленный Коркоран. Ему сделалось не по себе. На самом деле грифон был не такой уж огромный. Коркорану доводилось слышать, что грифоны бывают вдвое крупнее слона. А этот был всего лишь со здоровенного коня-тяжеловоза. Точнее — эта. Женственность сказочного создания буквально бросалась в глаза. Так вот, она была такая золотая, от перьев на голове до кончика хвоста, клюв у нее был такой мощный и острый, а взгляд огненно-оранжевых глаз такой пронзительный, что сначала создавалось впечатление, будто она заполняет собой всю аудиторию. Коркоран успел увидеть, что где-то у огромных когтей передних лап примостился гном, — и даже с негодованием отметил, что гном облачен в полный боевой доспех, — но больше ничего не разглядел. Он готов был обратиться в бегство.

Однако же, как ни крути, придется ему учить этих студентов. Мало того — ему нужно по возможности выяснить, насколько богаты их родители. Поэтому Коркоран заставил себя улыбнуться еще шире и начал свою обычную приветственную речь, которую всегда произносил перед новичками. Студенты с интересом разглядывали волшебника, а в особенности его галстук. В это утро Коркоран повязал галстук с двумя сплетенными драконами, розовым и желтым, а на футболке под галстуком красовалась яркая надпись.

— А что такое «луноход»? — пророкотал гном. Он, наверно, думал, что шепчет. На самом деле его было прекрасно слышно, только голос его от этого сделался особенно скрипучим и неприятным.

— Тсс, тише! — ответила грифонша. Она, видимо, тоже шептала. Звучало это как сдавленный вопль. — Наверно, это что-нибудь волшебное!

Гном, звеня кольчугой, подался вперед и пригляделся.

— Там еще что-то написано, только под галстуком не видно что, — проскрипел он. — А-а: «Бип-бип, я». Получается: «Бип-бип, я луноход». Что бы это значило?

— Это, наверно, заклинание такое, — все так же громогласно прошептала грифонша.

Коркоран понял, что этих двоих ему не перекричать.

— Ну, пожалуй, об университете пока довольно, — сказал он. — Давайте поговорим о вас. Пусть каждый из вас по очереди расскажет о себе своим коллегам. Как ваше имя, кто ваши родители, что заставило вас приехать сюда учиться. А все остальные пускай слушают, и слушают молча! Давайте, пожалуй, начнем с вас, — Коркоран указал на высокого и широкоплечего, довольно бедно одетого молодого человека, сидевшего по другую сторону от грифонши. — Нет-нет, вставать не обязательно! — поспешно добавил он: унылая физиономия молодого человека залилась краской, и он неуклюже попытался выбраться из-за парты. — Наоборот, давайте усядемся поудобнее и расскажем друг другу о себе. Волноваться тут не из-за чего.

Молодой человек плюхнулся на место, но волноваться не перестал. Он нервно потеребил обтрепанные лацканы своей грубой шерстяной куртки, потом поспешно положил широкие ладони на колени, чтобы прикрыть заплаты.

— Меня зовут Лукин, — сказал он. — Мой отец — король Лютерии… ну, знаете, страна такая на севере… А я… э-э… его старший сын. Мой отец… как бы это сказать? Короче говоря, он не платит за мое обучение. Да у него, наверно, и денег таких нету. В любом случае, он не одобряет моих занятий магией и… э-э… короче говоря, он против того, чтобы я тут учился. Он хочет, чтобы вся его семья жила дома, при нем.

Сердце у Коркорана упало, и, по мере того как Лукин продолжал, разочарование ректора только усиливалось.

— Понимаете, наше королевство очень бедное, — говорил Лукин. — Туры мистера Чесни его совершенно разорили. Но моя бабка — в смысле, мать моей матери — была волшебница. Может, вы о ней слышали? Ее звали Мелюзина. Так вот, я унаследовал ее дар. В некотором роде. С тех пор как мне исполнилось десять лет, со мной постоянно происходят магические несчастные случаи. И бабушка сказала, что единственное средство от этого избавиться — это получить нормальное магическое образование. И потому она оставила мне в наследство деньги на учебу. Но, разумеется, с тех пор как она умерла, плата за обучение очень выросла, и мне пришлось долго копить деньги, чтобы наконец попасть сюда. Но я всерьез намерен учиться. Мне необходимо избавиться от этих несчастных случаев. Король не может позволить себе то и дело проделывать дырки в чем попало!

Под конец парень едва не плакал — видно, проблемы у него и впрямь были нешуточные.

Коркоран и сам готов был расплакаться. Он незаметно сделал пометку в своем списке — надо будет сказать Мирне, чтобы не тратила время на письмо к королю Лютеру, — и спросил:

— А что это за магические несчастные случаи, о которых вы упомянули?

Лукин тяжело вздохнул:

— Самые разные. Но самое худшее — когда речь идет о всякого рода дырах и ямах.

Коркоран понятия не имел, как можно справиться с подобным несчастьем. Может, Мирна знает? Он сделал еще одну пометку — не забыть спросить v Мирны. И ободряющим тоном сказал:

— Что ж, Лукин, вы обратились как раз туда, куда нужно. Спасибо вам. Ну а теперь ваша очередь.

И он указал на высокую и крепкую девушку, сидевшую за спиной у гнома. Девушка была одета в элегантный костюм из темной замши, ее длинные светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, стянутую весьма дорогим на вид шарфом, так, чтобы подчеркнуть ослепительно красивое, немного хищное лицо. Судя по надменному взору и шикарному меховому плащу, небрежно брошенному на стул позади нее, это была не кто иная, как сестра императора.

Девушка смерила Коркорана пронзительным взглядом льдисто-серых глаз.

— Меня зовут Ольга, — сообщила она.

— А дальше?

— Просто Ольга, — отрезала девушка. — Я не хочу рассказывать о себе. Мне хочется, чтобы здесь меня принимали такой, какая я есть, и оценивали исключительно по моим способностям к магии. Я с детства умею вызывать бури и создавать чудовищ.

И она откинулась на спинку стула, явно твердо решив больше ничего не сообщать.

«Значит, сестра императора желает остаться неузнанной, — подумал Коркоран. — Что ж, это ее право. В конце концов, это может осложнить ее отношения с другими студентами». Он понимающе кивнул и указал на высокого, стройного, смуглолицего юношу, которого было почти не видно за спиной Ольги и левым крылом грифонши.

— А вы?

— Фелим бен Фелим, — представился юноша, кланяясь на манер жителей Востока. — Мне тоже не хотелось бы слишком распространяться о себе. Если эмиру станет известно, что я здесь учусь, он, вероятнее всего, пришлет ассасинов, чтобы расправиться со мной. По крайней мере он обещал, что сделает это.

— Ох ты! — сказал Коркоран. — А что, велика вероятность, что эмир вас обнаружит?

— Я рассчитываю, что нет, — спокойно ответил Фелим. — Моя наставница, волшебница Фатима, создала множество заклятий, чтобы помешать эмиру заметить мой отъезд; кроме того, она заверила меня, что обереги университета послужат мне достаточной защитой. Однако, конечно, наша жизнь — в руках богов…